Убийца Шута - Страница 192

192

Я проник в ее сны. Я лег рядом и мурлыкал долгой холодной ночью. Она была тяжело ранена. Умирала. И знала это. Ее сны были мрачными, полными лиц тех, кого она потеряла. Ей снились существа, которые были в ней, прогрызали свой путь через ее кишки. Я проник в ее сны. В них я был Главным Котом, сильным за счет воображения. Я прогнал и убил тех, кто причинял ей боль. Я вцепился в них когтями и вырвал их внутренности. Ближе к рассвету, в самый мороз, я пообещал ей, что приведу тебя к ней, она будет обнаружена и передаст послание. Она поблагодарила меня, и я сказал ей, что хотел бы наслаждаться ее теплым плащом. На что она ответила, что это будет возможно, когда она уйдет.

Его история была похожа на правду. Вся, кроме последнего утверждения. Я знала, что он врет. Он знал, что я знаю, что он врет. Он лениво улыбнулся неподвижным ртом. Он провоцировал меня оспорить его рассказ. Глубоко в сердце заворчал Волк-Отец. Ему не нравился этот кот, но его рычание предупреждало меня о кошачьей хитрости.

- Хорошо. Я оставлю этот плащ на ночь здесь, чтобы ты мог им пользоваться.

Поторгуемся, предложил он.

Ага. Я наклонила к нему голову.

- Что у меня есть такого, чего бы хотел кот?

Он сузил глаза.

Кот хочет иметь право спать на кухне у очага, в своей корзине с мягким одеяльцем. И травы…

- Кошачья мята. И блошница дизентерийная. - Я знала об этом. Моя мать завела эту традицию.

Именно. И если ты увидишь, что кто-то гоняет меня метлой, то должна накричать на них, прогнать и отшлепать так, чтобы они никогда не осмелились сделать это вновь.

- Я могу это сделать.

И ты должна приносить мне разные вкусняшки. На чистом блюдце. Каждый день.

Каким-то образом он оказался рядом, медленно влез ко мне на колени и устроился там.

- Я могу сделать и это, - согласилась я.

И если я захочу, чтобы меня погладили, ты будешь гладить меня. Но только если я сам захочу.

Он свернулся черным клубочком у меня на коленях, вытянул переднюю лапу, которая заканчивалась острыми белыми когтями и начал тщательно ее вылизывать.

- Отлично, - я осторожно положила на него руку. Мои пальцы погрузились в его густую черную шерсть. Он был таким теплым. Я аккуратно опустила одну руку на бок. Я обнаружила там две маленькие колючки и гнездо шипов. Я вычесала их пальцами. Кончик его хвоста приподнялся и обернулся вокруг моего запястья. Это было очаровательно. Я опустила пальцы ему на подбородок и осторожно почесала его. Он поднял голову и наполовину прикрыл глаза прозрачным веком. Я сдвинула руку, чтобы почесать его ушки. Он замурлыкал еще сильнее. Его глаза превратились в щелки. Какое-то время мы просто сидели вместе. Затем он медленно перекатился на бок. Я погладила его по животу. Внезапно, словно змея, он вцепился передними лапами в мое предплечье. Он оставил три глубоких царапины на моей руке и скрылся в темноте. Даже призрак не смог бы объяснить, почему он это сделал. Я прижала окровавленную руку к груди, молча сдерживая жгучую боль. Слезы выступили на глазах. В сердце прогремел голос Волка-Отца.

Кошки, проклятые твари, никогда не доверяй им, ни одной из них. Я надеюсь, это послужит тебе уроком.

Я была согласна, но не уверена с чем именно. Я медленно встала, беспокоясь много ли времени уже прошло. Я собрала свой плащ и поспешно его свернула. Я положила его обратно на полку и прикрыла крышкой миску с хлебом. Маленький подлый воришка.

Мне нужно разузнать о нем.

Утром незваная Керфул Заботливая пришла помочь мне проснуться, умыться, причесать непокорные волосы и одеться. Все это было мне в тягость. Никто не избавлял мою мать от этих забот, и она делала это с веселой болтовней и делилась планами на день. Я решила, что Керфул больше бы подошло бы имя Поспешная. Или, возможно, Кислая, потому что сегодня ее рот был так сжат, как будто каждый элемент моего гардероба имел кислый вкус.

Она натянула мне блузу через голову, а поверх нее, не расправив складки, тунику. Она вытащила рукава, и, не спрашивая, залезла мне под тунику, чтобы одернуть блузу. Она спрашивала меня о вещах, которых у меня никогда не было, например, о шпильках для волос или помаде, чтобы разгладить их. Она спросила, где мои серьги, и была шокирована, узнав, что у меня даже не проколоты уши. Она громко вскрикнула, увидев, в каком состоянии находятся мои чулки, выбрала одну толстую пару и сказала, что мои ботинки позор для всей семьи.

Возможно, подобными разговорами она хотела помочь мне выразить свое возмущение по поводу моей одежды. Но, на самом деле, я только чувствовала себя более потрепанной и напуганной. Я не находила слов, чтобы как-то защитить себя или свою одежду. Для безопасности я спрятала за пояс нож моей матери. Керфул неодобрительно фыркнула и встала передо мной на колени.

- Это не то, что вам следует носить, - сказала она мне. Я хранила молчание, когда она проделала отверстие у меня на поясе своим собственным маленьким ножиком и затянула его на талии, вместо бедер. Когда она закончила вытягивать мне волосы и поправлять тунику, она подвела меня к зеркалу, и мы посмотрели на отражение. К своему удивлению я вовсе не выглядела такой жалкой, какой себя ощущала. Я улыбнулась своему отражению.

- Я думаю, что еще никогда не выглядела так мило. Спасибо мисс Керфул.

Я думаю, мои слова ее шокировали. Она склонилась передо мной. Затем присела на пятки и уставилась на меня своими огромными карими глазами, которые в тот момент стали еще шире.

- Ждите меня здесь, - сказала она, - ждите меня прямо здесь.

Я повиновалась. И не успела я задуматься, почему вообще делаю то, что мне велела прислуга, она вернулась.

192